Набоковедение между колониями и метрополиями

Понятие "империя", вынесенное в название сборника, самими авторами предлагается понимать максимально широко - как все связанное с Набоковым, начиная от особенностей поэтики и заканчивая рекламной продукцией, эксплуатирующей имя писателя и героев его произведений. Она включает в себя влияние Набокова на последующую литературу, как русскую, так и мировую, особенности восприятия его творчества в читательской и научной среде, принципы сохранения и распространения наследия писателя, который уже обрел статус классика. Однако существует ли в действительности эта универсальная и всеохватная "империя N"?

При жизни Набоков, безусловно, стремился ее создать. Широко известно желание писателя контролировать все, что связано с его именем, начиная от оформления обложек книг и заканчивая строгим отбором специалистов, которым даруется особое право работать с неопубликованными материалами. Очевидно, что подобный авторитарный подход стал одной из составляющей того несомненного карьерного успеха, который Набоков приобрел уже в США. С этой точки зрения переезд за океан, смена языка и имени - один из наиболее интересных и показательных эпизодов набоковской биографии. Ряд статей сборника, посвященных именно анализу различных литературных стратегий писателя (М.Маликовой, Б.Маслова, С.Блэкуэлла), затрагивают пока что мало изученную сферу его наследия.

Как истинный авторитарный властитель, Набоков стремился утвердить свое влияние и над временем, сохранить власть над собственной империей и после смерти. Закрытые для доступа архивные материалы, неоконченный роман, который должен был быть уничтожен, но пока не уничтожен, - все это элементы общего плана (не без оттенка мистификации). Однако на этот раз успех оказался далеко не столь очевидным, а если судить по работам сборника, в которых анализируется влияние Набокова на современную литературу или значение автора "Лолиты" для популярной культуры, так и попросту провалом.

Восприятие того или иного писателя в новую историческую эпоху, в новой культурной ситуации всегда больше говорит об этой культурной ситуации, нежели о самом авторе. Критика, литература или, как в случае с Набоковым, еще и кино, книгоиздательская и книготорговая индустрия, реклама используют своеобразный набоковский бренд, причем в большинстве случаев мало соотнося его с истинным положением дел. В этом отношении происходящее с Набоковым в начале XXI века ничем не отличается от ситуации, например, с Пушкиным во второй половине XIX или в начале ХХ в. (речь идет, разумеется, только о типологических особенностях, определенных культурных моделях). В значительной степени посмертное бытие Набокова перешло в сферу популярной культуры, основные приемы которой эксплуатирует и современная литература. В этом отношении слишком закономерными представляются выводы исследователей о том, что в ситуации "когда культура становится прошита нитками перекрестных связей, Набоков - еще один объект литературной игры" [курсив мой - Д.З.] (Ю.Левинг. Набоков-7. С. 273). К такому выводу приходит автор, который ставил себе цель определить особенности поэтики Набокова, наиболее актуальные для литературы последних десятилетий. "Еще одним", и далеко не первым, оказывается Набоков в статье Р.Янгирова "Чувство фильма": заметки о кинематографическом контексте в литературе русского зарубежья 1920-1930-х годов". Тот же самый вывод напрашивается и из богатой чрезвычайно интересным фактическим материалом статьи И.Борисовой "Nabokov's Ultima Thule, или Подробности случайных дел, связанных с аукционами, экспертизами, выставками...". Исследователям так и не удалось найти специфического набоковского ключа к обширному фактическому материалу. Возможно, в большинстве случаев его и нет. Здесь Набоков вступает в пределы другой не менее могущественной империи популярной культуры и подчиняется ее законам.

Благодаря широкому пониманию слова "империя" составители получили возможность включить очень разные по тематике и методологии статьи. И сам сборник, подобно империи, оказался пестрым и очень неоднородным по составу. Едва ли какой-либо серьезный коллективный труд о Набокове можно представить без работ ученых с мировым именем, подобных А.Долинину и Д.Б.Джонсону, которые не только придают статус изданию, но и задают высокий уровень исследовательской работы. Тем удивительнее видеть рядом с ними статьи, которые и по своим жанровым особенностям, и по исполнению совершенно не соответствуют научному изданию или, по крайней мере, занимаемому ими в общей композиции месту. Так, статья Юичи Исихайя "Набоков и набоковедение: девяностые годы" могла быть уместной в качестве части вступления или как приложение, один из служебных разделов, но никак не в самом центре книги (хотя и здесь работа японского исследователя не даст человеку, хотя бы немного следящему за научной литературой о Набокове, никаких новых данных).

Что касается науки о Набокове как еще одной империи, безусловно фигурирующей в сборнике, то она, как и положено империям, распространяет свое влияние. Однако далеко не все ее колонии одинаково служат ее обогащению.