The alcohol his vigorous system had already imbibed was instrumental, as usual, in reopening what he [Demon] gallicistically called condemned doors, and now as he gaped involuntarily as all men do while spreading a napkin, he considered Marina's pretentious ciel-étoilé hairdress and tried to realize (in the rare full sense of the word), tried to possess the reality of a fact by forcing it into the sensuous center, that here was a woman whom he had intolerably loved, who had loved him hysterically and skittishly, who insisted they make love on rugs and cushions laid on the floor ('as respectable people do in the Tigris-Euphrates valley'), who would woosh down fluffy slopes on a bobsleigh a fortnight after parturition, or arrive by the Orient Express with five trunks, Dack's grandsire, and a maid, to Dr Stella Ospenko's ospedale where he was recovering from a scratch received in a sword duel (and still visible as a white weal under his eighth rib after a lapse of nearly seventeen years). (1.38)

Он поместил её в лучшей, построенной герцогом Франческо Сфорца, похожей на великолепный дворец, больнице Милана - Оспедале Маджоре и навещал каждый день. (Book Eleven, "There will be Wings," chapter V)

Ospenko* hints at ospa (smallpox). In Merezhkovski's novel (Book Eight, "The Golden Age," chapter VII) ospa is mentioned by the poet Bernarde Bellincioni who sank into poverty:

Впавшего в бедность поэта никто не узнаёт, точно лицо его скрыто под маскою, изуродовано оспой...

Nobody recognizes the poet who sank into poverty, as if his face were concealed under a mask, disfigured by smallpox.

Stella is Latin for "star." Leonardo is the author of "The Book about Stars":

В то время писал он "Книгу о звёздах". В мартовские ночи, когда первое дыхание весны уже веяло в ещё холодном воздухе, стоя на крыше виллы вместе с Франческо, наблюдал он течение звёзд, срисовывал пятна луны, чтобы впоследствии, сравнив их, узнать, не меняют ли они своих очертаний. Однажды мальчик спросил его, правда ли то, что говорит о звёздах Пачоли, будто бы, как алмазы, вставлены они Богом в хрустальные сферы небес, которые, вращаясь, увлекают их в своём движении и производят музыку. Учитель объяснил, что, по закону трения, сферы, вращаясь в продолжение стольких тысяч лет с неимоверной быстротою, разрушились бы, хрустальные края их истерлись бы, музыка прекратилась бы, и "неугомонные плясуньи" остановились бы в своём движении. (Book Ten, "Gentle Waves", chapter VIII)

Вспомнил, как выпускал тайком скворцов и малиновок из дедушкиных клеток, любуясь радостью освобожденных пленниц; как однажды школьный учитель-монах рассказал ему о сыне Дедала, Икаре, который задумал лететь на крыльях, сделанных из воска, упал и погиб, и как впоследствии на вопрос учителя, кто самый великий из героев древности, он ответил без колебания: "Икар, сын Дедала!" Вспомнил также свое удивление и радость, когда в первый раз на Кампанилле - колокольне флорентийского собора Марии дель Фьоре, среди барельефов Джотто, изображавших все искусства и науки, увидел смешного, неуклюжего человека, летящего механика Дедала, с головы до ног покрытого птичьими перьями. (Book Eleven, "There will be Wings," chapter X)