Темнота и паром,
и вдали огоньки,
и прощанье навек
у широкой реки.

И поёт человек
неизвестный вдали...
Я держала тебя,
но тебя увели...

Только волны, дробя
отраженья огней,
только крики солдат
да бряцанье цепей

в темноте мне твердят,
что вся жизнь моя -- прах,
что увозит паром
удальца в кандалах...

 

 

 

In the Foreword to the American edition of The Waltz Invention VN points out that Waltz's dismal and mysterios memoirs are connected with Siberia. In The Event Troshcheykin's wife Lyubov' calls her lover Ryovshin "a Sherlock Holmes from Barnaul:"

 

 

Barnaul is the city on the Ob river, S of Novosibirsk. Barbashin, who assassinated Troshcheykin and his wife, spent five years and a half in prison. But rumor made of him a convict:

 

Рёвшин. Будем хладнокровны, Алексей Максимович. Нужно сохранить ясность мысли и не бояться... хотя, конечно, осторожность -- и вящая осторожность --
необходима. Скажу откровенно: по моим наблюдениям, он находится в состоянии величайшей озлобленности и напряжения, а вовсе не укрощён каторгой. Повторяю: я, может быть, ошибаюсь.

Любовь. Только каторга ни при чём. Человек просто сидел в тюрьме. (Act One)

 

According to Lyubov', Barbashin used to say of plays: if in the first act there is a gun hanging on the wall, in the last act it should misfire (Act Two). As if to confirm the correctness of this statement, terrible Barbashin does not appear in The Event. But in The Waltz Invention an unknown dare-devil (as the Colonel calls him) fired an air-gun to assassinate Waltz:

 

 

 

Barbashin and Barboshin (the private detective hired by Troshcheykin to protect himself from Barbashin) seem to be two incarnations of one and the same character: the devil. According to Waltz, the Minister of War sees in him nearly the devil himself:

 

Сон. Вот и чудно. Каждый  пускай придерживается своего мнения, и будем играть.
Вальс. Да, будем играть. Полковник меня считает параноиком, министр -- едва ли не бесом, а вы -- шарлатаном. Я, разумеется, остаюсь при мнении особом. (Act One)

 

We do not know Waltz's real name:

 

Министр. Итак... я имею удовольствие говорить с господином... с господином... Э, где письмо?
Полковник. Сальватор Вальс.
Вальс. Ну, знаете, это не совсем так. Случайный псевдоним, ублюдок фантазии. Моё настоящее имя знать вам незачем. (ibid.)

 

Salvator Waltz is his "chance pseudonym, a mongrel of fancy." One is tempted to suggest that Waltz's real name is Leonid Viktorovich Barbashin.

 

Министр. Продолжайте, продолжайте. Ожидание вашего решения невыносимо.
Вальс. Отрадный труд! Давно над миром вашим, -- как над задачей, столько содержащей неясных данных, чисел-привидений, препятствий и соблазнов для ума, что ни решить, ни бросить невозможно, -- давно я так над вашим миром бился, покуда вдруг живая искра икса не вспыхнула, задачу разрешив. Теперь мне ясно всё. Снаряд мой тайный вернее и наследственных венцов, и выбора народного, и злобы временщика, который наяву за сны свои, за ужас ночи мстит. Моё правленье будет мирно. Знаю, -- какой-нибудь лукавый умник скажет, что, как основа царствия, угроза -- не то, что мрамор мудрости... Но детям полезнее угроза, чем язык увещеваний, и уроки страха -- уроки незабвенные... Не проще ль раз навсегда запомнить, что за тень непослушанья, за оттенок тени немедленное будет наказанье, чем всякий раз в тяжёлых книгах рыться, чтобы найти двусмысленную справку добра и мудрости? Привыкнув к мысли, простой, как азбука, что я могу строптивый мир в шесть суток изничтожить, всяк волен жить как хочет, -- ибо круг описан, вы -- внутри, и там просторно, там можете свободно предаваться труду, игре, поэзии, науке... (Act Three)

 

Waltz's "king's speech" in The Waltz Invention has a lot in common with Barboshin's monologue in The Event:

 

А я вам говорю, что моя фамилия Барбошин. Альфред Барбошин. Причём это одно из моих многих настоящих имён. Да-да... Дивные планы! О, вы увидите!
Жизнь будет прекрасна. Жизнь будет вкусна. Птицы будут петь среди клейких листочков, слепцы услышат, прозреют глухонемые. Молодые женщины будут
поднимать к солнцу своих малиновых младенцев. Вчерашние враги будут обнимать друг друга. И врагов своих врагов. И  врагов их детей. И детей врагов. Надо только верить... Теперь ответьте мне прямо и просто: у вас есть оружье? (Act Three)

According to the sleuth, Alfred Afanasievich Barboshin is one of his many real names. In his monologue Barboshin mentions kleykie listochki (the sticky small leaves) so dear to Ivan Karamazov, a character in Dostoevski's Brothers Karamazov (1880). Dostoevski spent four years as a convict in Omsk, a city on the Irtysh river (tributary of the Ob). In Dostoevski's Crime and Punishment (1867) the Epilogue begins as follows: