Дорогая Присцилла!
Привычка свыше нам дана – говорил Поэт. Но ежели для многих и многих учеников и коллег Вашей кафедры (да и далеко за ее пределами) Ваше Высокое Имя и Труды привычно ( по- Пушкински, а не ходульно ) знакомо значимо, торжественно и зримо – то Вы для меня - от стройных гранитных берегов Невы и золоченых куполов Исаакия - прежде всего ( Пушкин – продолжает ) и Счастия Залог» …
Встречи наши и переписка были хоть и не часты – но воистину Эоловы, как крылья бабочек, легки, приятны и занятны, несмотря на то, что в них мы касались тем и имен серьезных и серьезнейших … Тут шли с нами рука - об руку «державным шагом» и Достоевский, и Пушкин, и Гоголь и Лермонтов и Блок: короче: «все побывали тут»…
А впереди их всех - избранный нами ( и он нас – избравший в ширмачи – фирмачи) писатель и волшебник пера Владимир Набоков, такой строгий жилистый дядя торчит среди кустарников и рощ в захудалой спортивной лосиной куртке с кургузым капюшоном на затылке, в наколенниках голкипера и в крагах – мокасинах на толстых кожаных шнурках; в руках сак на сальной ручке, рядом Вера в легком платье с рукавчиками и бантом … А вот, он же, Ваш Набоков в сером в рубчик твидовом пиджаке и в краповой блузе под ним, в больших черных очках – велосипедах читает с кафедры Корнеля или Итаки лекцию о вычурной и вздорной природе русской литературной классики, пересыпая свои твердые убеждения моченым и толченым горохом изобретенных им тут - же на глазах обалдевших от смелости англо – саксонскими метафорами и высокой уничижающей всех и вся ( кроме Пушкина, Пушкина, и – Пушкина) словесной мишурой …
А скажите, профессор, разве Пастернаку не повезло с Лазарем Флейшманом, Анне Ахматовой с Романом Тименчиком, Мандельштаму с Надеждой Яковлевной, Достоевскому с Аркадием Долининым и с Леонидом Гроссманом, Тургеневу с Андре Мазоном, душке Булгакову с Мариэтой Чудаковой и Антоше Чехонте – ее мужем, А. П. Чудаковым … Или вот, Константину Бальмонту с Костей же Азадовским, Пушкину с Лотманом и Вадимом Вацуро, дерзкому Лермонтову с Мануйловым и Анцферовым, Хлебникову и Кузмину с недавно ушедшим от нас - Владимиром Федоровичем Марковым, Маяку – Маяковскому с Якобсоном и Шкловским, Великому Данте с Лозинским и Мандельштамом, Джону Китсу с Сергеем Сухаревым, Шота Руставели с Заболоцким, Бродскому с Левой Лосевым и с Геннадием Сумеркиным, Гете и Шиллеру с Георгием Шенгели Ефимом Эткиндом, Льву Толстому с Борисом Эйхенбаумом ( тут можно продолжать и продолжать куролесить именами писателей и поэтов уже и второго, третьего ряда - и их толмачей – биографов) …
Но не всем, не всем, отнюдь не всем из них досталось – сполна
Сполна – ж досталось только Владимиру Набокову и его ( по цветной спирали) окружению с Вами, Присцилла, с Глебом Струве, Бойдом, Доном, Сашей Долининым, Вадимом Старком, Дитером, Геной Барабтарло, Пеккой Тами, Оленькой Сконечной и Норочкой Букс, с Сергеем Давыдовым, Джейн Грейссон, Марией Маликовой, Солом Шапиро, Мейлахом, Мишей, с Сергеем Ильиным, Натальей Ивановной Толстой, с Дэвидом Бетеем, Терри Майлсом, Джульяром, Татьяной Пономаревой и Данилой Сиргеевым и горячим зычным Максомом Шраером …
Да и с нами – здесь, откуда я вещаю мой искренний спичь – бродящими среди комнат, дверей с вычурными дверными ручками золоченой бронзы под музейным потолком и паркетам родового дома писателя на Большой Морской, 47
И впереди – Прицилла – тьма ярких огней и озарений не впроворот, читать – не перечитать, есть куда – и откуда нам плыть … Но гавань – непостижима, берегов нет и чем мы ближе к Набокову, тем он – дальше, нам плыть, плыть и плыть …
« Плывем … Куда ж нам плыть … вопрошает нас Пушкин и вслед за ним наш Набоков
Так вот !!! В завершении этой моей живописной многословной разноименной старательской тирады ( из «песнь – песней» слова – выкинуть никому не дано) сочиненной сим старательским пером смерда ( чему была таки причина - не праздная) я имею честь произнести всего три простых русских слова ( тут есть «Ты» но, дорогая Присцилла, не сочтите за фамильярность; ведь на то «господня воля», то есть - это цитата) * которыми заканчивается стихотворение Мандельштама ( забудем на миг историю его создания и ту эпоху, не та минута ) обращенное им к одной Прекрасной Даме
« ... Уходи. Уйди. Еще побудь …»
ВАШ – благодарный Евгений Борисович
(прошу Максима, моего дорогого спутника по Бунину и Набокову перепереть этот искрений текст с русского на иной и зачитать его целиком и с восторгом ( испросив разрешения у Сюзанны) перед публикой …
А сам «ориджинал» распечатать и вручить как Адрес госпоже Присцилле Мейер от моего и нашего имени
* ) Цитата не есть Выписка; цитата есть цикада, ей свойсвенна неумолкаемость …» О.Э. Мандельштам. Разговор о Данте. Москва.1963 .
