Subject
bred in The Event & in The Waltz Invention
From
Date
Body
Антонина Павловна. Знаешь, что мне напоминает твоё настроение?
Любовь. Ах, оставь, мамочка...
Антонина Павловна. Нет, это странно... Вот когда тебе было девятнадцать лет и ты бредила Барбашиным, и приходила домой ни жива ни мертва, и я боялась тебе сказать слово.
Любовь. Значит, и теперь бойся. (Act Three)
According to Antonina Pavlovna, Lyubov's mood reminds her of the time when, at nineteen, she bredila (was crazy) about Barbashin. Six years later Lyubov' (who identifies herself with Pushkin's Tatiana) still loves Barbashin and dreams of fleeing with him:
Антонина Павловна. Один только вопрос, и я пойду спать: ты с ним увидишься?
Любовь. Я ему с няней пошлю французскую записку, я к нему побегу, я брошу мужа, я...
Антонина Павловна. Люба, ты... ты шутишь?
Любовь. Да. Набросок третьего действия. (ibid.)
The verb bredit' (to rave) comes from bred (delirium). In The Waltz Invention the Colonel says that he did not commit suicide because a madman's bred is not worth his death:
Вальс. Если Сон не придёт до двенадцати, попрошу его отыскать. Вашу форму я тоже изменю. Может быть, одеть вас тореадором?
Полковник. В мои служебные обязанности входит также и выслушивание ваших острот.
Вальс. Или -- неаполитанским рыбаком? Тирольцем? Нет, -- я вас наряжу самураем.
Полковник. Если я не покончил самоубийством, то лишь потому, что бред безумца не стоит моей смерти.
Вальс. Я, кажется, вам уже запретил разговоры о бреде. (Act Three)
Waltz replies that he forbade the Colonel to speak of bred.
The Colonel (whom Waltz wants to wear the costume of a samurai) wanted to commit harakiri:
Перед тем как произвести харакири, я ещё раз поднимаю голос и твёрдо повторяю: отправьте этого человека в сумасшедший дом.
Before committing harakiri, I again raise my voice and firmly repeat: send this man [Waltz] to a mad house. (Act Two)
According to Lyubov', Barbashin confessed that he had a terrible temper, "not character, but harakiri:"
Любовь. Ещё бы. У него был ужасающий характер. Сам признавался, что не характер, а харакири. Бесконечно, бессмысленно донимал ревностью, настроениями, всякими своими заскоками. А всё-таки это было самое-самое лучшее мое время. (Act One)
Lyubov' dreams of Barbashin who dreams of Waltz. At the same time, Lyubov's husband Troshcheykin tells his wife that he must be dreaming of that room, that wild night, that fury:
Трощейкин. Это, вероятно, мне всё снится: эта комната, эта дикая ночь, эта фурия. Иначе я отказываюсь понимать. (Act Three)
Sobytie (The Event) and Izobretenie Val'sa (The Waltz Invention) are thus a triple dream (a dream within a dream within a dream).
In his Dar (The Gift, 1937) VN mentions the fact that the critic Nadezhdin compared Pushkin to a tailor, izobretatel' zhiletnykh uzorov (an inventor of waistcoat patterns):
«Для гения недостаточно смастерить Евгения Онегина», – писал Надеждин, сравнивая Пушкина с портным, изобретателем жилетных узоров, и заключая умственный союз с Уваровым, министром народного просвещения, сказавшим по случаю смерти Пушкина: «Писать стишки не значит ещё проходить великое поприще».
“To be a genius it is not enough to have manufactured Eugene Onegin” wrote the progressive Nadezhdin, comparing Pushkin to a tailor, an inventor of waistcoat patterns, and thus concluding an intellectual pact with the reactionary Count Uvarov, Minister of Education, who remarked on the occasion of Pushkin’s death: “To write jingles does not mean yet to achieve a great career.” (Chapter Four)
In one of his Russian plays VN invents a waltz. As to zhilet (waistcoat), it is famously mentioned by Pushkin in EO:
Но панталоны, фрак, жилет,
всех этих слов на русском нет.
but "pantaloons," "dress coat," "waistcoat" -
in Russian all these word are not. (One: XXVI: 7-8)
In The Event, in Vera's dream of Barbashin locked up in a wardrobe frak (a dress coat) hangs in the empty wardrobe when it is finally opened (worried Barbashin came running with a lock-pick and helped to open it):
Вера. Странно всё-таки: мне снилось, что кто-то его запер в платяной шкап, а когда стали отпирать и трясти, то он же прибежал с отмычкой, страшно
озабоченный, и помогал, а когда наконец отперли, там просто висел фрак. Странно, правда? (Act One)
In The Waltz Invention the reporter Son (whose name means "dream") appears from a wardrobe:
Из шкафа выходит Сон, журналист. Его может играть женщина.
Сон. Не могу больше слушать эту канитель. Да-да, господин министр, сознаю, что моё появление не совсем прилично, но не буду вам напоминать, сколько я исполнил ваших секретных поручений в газетной области и как крепко умею держать красный язык за белыми зубами. Коллега Вальс, моя фамилия Сон, -- не путайте меня с фельетонистом Зоном, это совсем другой коленкор. Руку! (Act One)
The name Nadezhdin comes from nadezhda (hope). According to Antonina Pavlovna (the mother of Lyubov' and Vera), she always wanted to have a third daughter named Nadezhda:
Антонина Павловна. Именно, к сожалению! Очень хорошо. Я сама понимаю, что этим нечего гордиться: только ближе к могиле. Это моя дочь Вера. Любовь, вы, конечно, знаете, моего зятя тоже, а Надежды у меня нет.
Элеонора Шнап. Божмой! Неужели безнадежно?
Антонина Павловна. Да, ужасно безнадежная семья. (Смеётся.) А до чего мне хотелось иметь маленькую Надю с зелёными глазками. (Act Two)
Minister of Education Uvarov (the target of Pushkin's epigram On Lucullus' Recovery, 1835, whom VN mentions in The Gift) brings to mind Pushkin's exclamation "khoroshi nashi ministry, nechego skazat'!" ("our ministers are nice, indeed!") overheard by young Turgenev at the literary evening at Pletnyov's. Pushkin's EO is dedicated to Pletnyov. Bred is mentioned in EO:
Простим горячке юных лет
и юный жар, и юный бред.
Let us forgive the fever of young years
both its young glow and young delirium. (Two: XV: 13-14)
Onegin, who condones Lenski's young delirium, kills him in a duel. Lyubov's lover Ryovshin offers to challenge Barbashin to a duel:
Рёвшин. А ты самое прелестное, странное, изящное существо на свете. Тебя задумал Чехов, выполнил Ростан и сыграла Дузе. Нет-нет-нет, дарованного счастья не берут назад. Слушай, хочешь, я Барбашина вызову на дуэль?
Любовь. Перестань паясничать. Как это противно. Лучше поставь этот стол на место, -- все время натыкаюсь. Прибежал, запыхтел, взволновал несчастного Алёшу... Зачем это нужно было? Добьёт, убьёт, перебьёт... Что за чушь, в самом деле!
Рёвшин. Будем надеяться, что чушь.
Любовь. А может быть, убьёт, -- бог его знает...
Рёвшин. Видишь: ты сама допускаешь.
Любовь. Ну, милый мой, мало ли что я допускаю. Я допускаю вещи, которые вам не снятся. (Act One)
According to Lyubov' (who allows for the possibility that Barbashin can kill her), she assumes things that other people (including Ryovshin) can not even dream of. She does have imagination and is capable of dreaming of Barbashin dreaming of Val's (the main character in Izobretenie Val'sa).
Polubred (half-delirium) mentioned by Troshcheykin in connection with his idea of a new painting:
Трощейкин (на авансцене). Слушай, малютка, я тебе расскажу, что я ночью задумал... По-моему, довольно гениально. Написать такую штуку, -- вот представь себе... Этой стены как бы нет, а тёмный провал... и как бы, значит, публика в туманном театре, ряды, ряды... сидят и смотрят на меня. Причём все это лица людей, которых я знаю или прежде знал и которые теперь смотрят на мою жизнь. Кто с любопытством, кто с досадой, кто с удовольствием. А тот с завистью, а эта с сожалением. Вот так сидят передо мной -- такие бледновато-чудные в полутьме. Тут и мои покойные родители, и старые враги, и твой этот тип с револьвером, и друзья детства, конечно, и женщины, женщины -- все те, о которых я рассказывал тебе -- Нина, Ада, Катюша, другая Нина, Маргарита Гофман, бедная Оленька, -- все... Тебе нравится?
Любовь. Почём я знаю? Напиши, тогда я увижу.
Трощейкин. А может быть -- вздор. Так, мелькнуло в полубреду -- суррогат бессонницы, клиническая живопись... (ibid.)
brings to mind Pushkin's famous epigram (1824) on Count Vorontsov:
Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец.
Half-milord, half-merchant,
Half-sage, half-ignoramus,
Half-scoundrel, but there's a hope
Thet he will be a full one at last.
Troshcheykin's polubred in The Event becomes Waltz's full delirium in The Waltz Invention. One of the people (tip s revolverom, the type with a revolver) in the picture Troshcheykin wants to paint is Barbashin (who turns into Waltz in Lyubov's dream).
Alexey Sklyarenko
Search archive with Google:
http://www.google.com/advanced_search?q=site:listserv.ucsb.edu&HL=en
Contact the Editors: mailto:nabokv-l@utk.edu,nabokv-l@holycross.edu
Zembla: http://www.libraries.psu.edu/nabokov/zembla.htm
Nabokv-L policies: http://web.utk.edu/~sblackwe/EDNote.htm
Nabokov Online Journal:" http://www.nabokovonline.com
AdaOnline: "http://www.ada.auckland.ac.nz/
The Nabokov Society of Japan's Annotations to Ada: http://vnjapan.org/main/ada/index.html
The VN Bibliography Blog: http://vnbiblio.com/
Search the archive with L-Soft: https://listserv.ucsb.edu/lsv-cgi-bin/wa?A0=NABOKV-L
Manage subscription options :http://listserv.ucsb.edu/lsv-cgi-bin/wa?SUBED1=NABOKV-L
Любовь. Ах, оставь, мамочка...
Антонина Павловна. Нет, это странно... Вот когда тебе было девятнадцать лет и ты бредила Барбашиным, и приходила домой ни жива ни мертва, и я боялась тебе сказать слово.
Любовь. Значит, и теперь бойся. (Act Three)
According to Antonina Pavlovna, Lyubov's mood reminds her of the time when, at nineteen, she bredila (was crazy) about Barbashin. Six years later Lyubov' (who identifies herself with Pushkin's Tatiana) still loves Barbashin and dreams of fleeing with him:
Антонина Павловна. Один только вопрос, и я пойду спать: ты с ним увидишься?
Любовь. Я ему с няней пошлю французскую записку, я к нему побегу, я брошу мужа, я...
Антонина Павловна. Люба, ты... ты шутишь?
Любовь. Да. Набросок третьего действия. (ibid.)
The verb bredit' (to rave) comes from bred (delirium). In The Waltz Invention the Colonel says that he did not commit suicide because a madman's bred is not worth his death:
Вальс. Если Сон не придёт до двенадцати, попрошу его отыскать. Вашу форму я тоже изменю. Может быть, одеть вас тореадором?
Полковник. В мои служебные обязанности входит также и выслушивание ваших острот.
Вальс. Или -- неаполитанским рыбаком? Тирольцем? Нет, -- я вас наряжу самураем.
Полковник. Если я не покончил самоубийством, то лишь потому, что бред безумца не стоит моей смерти.
Вальс. Я, кажется, вам уже запретил разговоры о бреде. (Act Three)
Waltz replies that he forbade the Colonel to speak of bred.
The Colonel (whom Waltz wants to wear the costume of a samurai) wanted to commit harakiri:
Перед тем как произвести харакири, я ещё раз поднимаю голос и твёрдо повторяю: отправьте этого человека в сумасшедший дом.
Before committing harakiri, I again raise my voice and firmly repeat: send this man [Waltz] to a mad house. (Act Two)
According to Lyubov', Barbashin confessed that he had a terrible temper, "not character, but harakiri:"
Любовь. Ещё бы. У него был ужасающий характер. Сам признавался, что не характер, а харакири. Бесконечно, бессмысленно донимал ревностью, настроениями, всякими своими заскоками. А всё-таки это было самое-самое лучшее мое время. (Act One)
Lyubov' dreams of Barbashin who dreams of Waltz. At the same time, Lyubov's husband Troshcheykin tells his wife that he must be dreaming of that room, that wild night, that fury:
Трощейкин. Это, вероятно, мне всё снится: эта комната, эта дикая ночь, эта фурия. Иначе я отказываюсь понимать. (Act Three)
Sobytie (The Event) and Izobretenie Val'sa (The Waltz Invention) are thus a triple dream (a dream within a dream within a dream).
In his Dar (The Gift, 1937) VN mentions the fact that the critic Nadezhdin compared Pushkin to a tailor, izobretatel' zhiletnykh uzorov (an inventor of waistcoat patterns):
«Для гения недостаточно смастерить Евгения Онегина», – писал Надеждин, сравнивая Пушкина с портным, изобретателем жилетных узоров, и заключая умственный союз с Уваровым, министром народного просвещения, сказавшим по случаю смерти Пушкина: «Писать стишки не значит ещё проходить великое поприще».
“To be a genius it is not enough to have manufactured Eugene Onegin” wrote the progressive Nadezhdin, comparing Pushkin to a tailor, an inventor of waistcoat patterns, and thus concluding an intellectual pact with the reactionary Count Uvarov, Minister of Education, who remarked on the occasion of Pushkin’s death: “To write jingles does not mean yet to achieve a great career.” (Chapter Four)
In one of his Russian plays VN invents a waltz. As to zhilet (waistcoat), it is famously mentioned by Pushkin in EO:
Но панталоны, фрак, жилет,
всех этих слов на русском нет.
but "pantaloons," "dress coat," "waistcoat" -
in Russian all these word are not. (One: XXVI: 7-8)
In The Event, in Vera's dream of Barbashin locked up in a wardrobe frak (a dress coat) hangs in the empty wardrobe when it is finally opened (worried Barbashin came running with a lock-pick and helped to open it):
Вера. Странно всё-таки: мне снилось, что кто-то его запер в платяной шкап, а когда стали отпирать и трясти, то он же прибежал с отмычкой, страшно
озабоченный, и помогал, а когда наконец отперли, там просто висел фрак. Странно, правда? (Act One)
In The Waltz Invention the reporter Son (whose name means "dream") appears from a wardrobe:
Из шкафа выходит Сон, журналист. Его может играть женщина.
Сон. Не могу больше слушать эту канитель. Да-да, господин министр, сознаю, что моё появление не совсем прилично, но не буду вам напоминать, сколько я исполнил ваших секретных поручений в газетной области и как крепко умею держать красный язык за белыми зубами. Коллега Вальс, моя фамилия Сон, -- не путайте меня с фельетонистом Зоном, это совсем другой коленкор. Руку! (Act One)
The name Nadezhdin comes from nadezhda (hope). According to Antonina Pavlovna (the mother of Lyubov' and Vera), she always wanted to have a third daughter named Nadezhda:
Антонина Павловна. Именно, к сожалению! Очень хорошо. Я сама понимаю, что этим нечего гордиться: только ближе к могиле. Это моя дочь Вера. Любовь, вы, конечно, знаете, моего зятя тоже, а Надежды у меня нет.
Элеонора Шнап. Божмой! Неужели безнадежно?
Антонина Павловна. Да, ужасно безнадежная семья. (Смеётся.) А до чего мне хотелось иметь маленькую Надю с зелёными глазками. (Act Two)
Minister of Education Uvarov (the target of Pushkin's epigram On Lucullus' Recovery, 1835, whom VN mentions in The Gift) brings to mind Pushkin's exclamation "khoroshi nashi ministry, nechego skazat'!" ("our ministers are nice, indeed!") overheard by young Turgenev at the literary evening at Pletnyov's. Pushkin's EO is dedicated to Pletnyov. Bred is mentioned in EO:
Простим горячке юных лет
и юный жар, и юный бред.
Let us forgive the fever of young years
both its young glow and young delirium. (Two: XV: 13-14)
Onegin, who condones Lenski's young delirium, kills him in a duel. Lyubov's lover Ryovshin offers to challenge Barbashin to a duel:
Рёвшин. А ты самое прелестное, странное, изящное существо на свете. Тебя задумал Чехов, выполнил Ростан и сыграла Дузе. Нет-нет-нет, дарованного счастья не берут назад. Слушай, хочешь, я Барбашина вызову на дуэль?
Любовь. Перестань паясничать. Как это противно. Лучше поставь этот стол на место, -- все время натыкаюсь. Прибежал, запыхтел, взволновал несчастного Алёшу... Зачем это нужно было? Добьёт, убьёт, перебьёт... Что за чушь, в самом деле!
Рёвшин. Будем надеяться, что чушь.
Любовь. А может быть, убьёт, -- бог его знает...
Рёвшин. Видишь: ты сама допускаешь.
Любовь. Ну, милый мой, мало ли что я допускаю. Я допускаю вещи, которые вам не снятся. (Act One)
According to Lyubov' (who allows for the possibility that Barbashin can kill her), she assumes things that other people (including Ryovshin) can not even dream of. She does have imagination and is capable of dreaming of Barbashin dreaming of Val's (the main character in Izobretenie Val'sa).
Polubred (half-delirium) mentioned by Troshcheykin in connection with his idea of a new painting:
Трощейкин (на авансцене). Слушай, малютка, я тебе расскажу, что я ночью задумал... По-моему, довольно гениально. Написать такую штуку, -- вот представь себе... Этой стены как бы нет, а тёмный провал... и как бы, значит, публика в туманном театре, ряды, ряды... сидят и смотрят на меня. Причём все это лица людей, которых я знаю или прежде знал и которые теперь смотрят на мою жизнь. Кто с любопытством, кто с досадой, кто с удовольствием. А тот с завистью, а эта с сожалением. Вот так сидят передо мной -- такие бледновато-чудные в полутьме. Тут и мои покойные родители, и старые враги, и твой этот тип с револьвером, и друзья детства, конечно, и женщины, женщины -- все те, о которых я рассказывал тебе -- Нина, Ада, Катюша, другая Нина, Маргарита Гофман, бедная Оленька, -- все... Тебе нравится?
Любовь. Почём я знаю? Напиши, тогда я увижу.
Трощейкин. А может быть -- вздор. Так, мелькнуло в полубреду -- суррогат бессонницы, клиническая живопись... (ibid.)
brings to mind Pushkin's famous epigram (1824) on Count Vorontsov:
Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец.
Half-milord, half-merchant,
Half-sage, half-ignoramus,
Half-scoundrel, but there's a hope
Thet he will be a full one at last.
Troshcheykin's polubred in The Event becomes Waltz's full delirium in The Waltz Invention. One of the people (tip s revolverom, the type with a revolver) in the picture Troshcheykin wants to paint is Barbashin (who turns into Waltz in Lyubov's dream).
Alexey Sklyarenko
Search archive with Google:
http://www.google.com/advanced_search?q=site:listserv.ucsb.edu&HL=en
Contact the Editors: mailto:nabokv-l@utk.edu,nabokv-l@holycross.edu
Zembla: http://www.libraries.psu.edu/nabokov/zembla.htm
Nabokv-L policies: http://web.utk.edu/~sblackwe/EDNote.htm
Nabokov Online Journal:" http://www.nabokovonline.com
AdaOnline: "http://www.ada.auckland.ac.nz/
The Nabokov Society of Japan's Annotations to Ada: http://vnjapan.org/main/ada/index.html
The VN Bibliography Blog: http://vnbiblio.com/
Search the archive with L-Soft: https://listserv.ucsb.edu/lsv-cgi-bin/wa?A0=NABOKV-L
Manage subscription options :http://listserv.ucsb.edu/lsv-cgi-bin/wa?SUBED1=NABOKV-L