In one of his epigrams on Pasternak VN mentions a naked pastor (pastor nag):
Когда упал бы пастор на ком
и был бы этот пастор наг,
тогда сказали б: Пастернаком
является абсурдный знак.
If a pastor had fallen down on a lump
and if this pastor were naked,
then they would say: "Pasternak
is the name of the absurd mark."
VN’s parody is closely modeled on Severyanin’s epigram (1937) on Pasternak:
Когда б споткнулся пастор на ком,
И если бы был пастырь наг,
Он выглядел бы Пастернаком:
Наг и комичен Пастернак.
If a pastor had stumbled on somebody,
and if the pastor were naked,
he would have looked like Pasternak:
Pasternak is naked and comic.
On the other hand, Gleb Glinka’s essay on Pasternak’s novel Doctor Zhivago (1957) is entitled Golyi korol’ (“The Naked King,” 1959). In the penultimate paragraph of his essay (that appeared in the Russian émigré press when Pasternak was still alive) Glinka mentions Pasternak’s absolute spiritual nakedness:
Боясь прослыть глупцами, в угоду лукавым ткачам, подавляющее большинство современных интеллигентов продолжает восторгаться несуществующей мантией Бориса Пастернака. Но при трезвом отношении к его роману становится очевидным, что сегодняшний король ничтожен и жалок в своей волосатой душевной самости, в своей полной духовной наготе.
И я смею думать, что как писатель и человек Пастернак заслуживает не восхищения, а лишь искреннего сочувствия и жалости. Ему сейчас более всего необходимы не преклонения перед его «Доктором Живаго», а молитвы о рабе Божием Борисе, чтоб Господь помог ему преодолеть весь этот дурман похвал, чтоб просветил его ум, очистил сердце и наставил его на путь спасения.
It is interesting that in February 1918, in Moscow, Severyanin was elected the king of poets. By the 1970s (when VN composed his epigram on Pasternak) not only the pastor, but also the king of poets (with his invisible violet mantle and silver velvet beret) was naked.