Describing his ten secret trysts with Ada in Mont Roux, Van Veen (the narrator and main character in VN’s novel Ada, 1969) calls Demonia (aka Antiterra, Earth’s twin planet on which Ada is set) “Desdemonia:”
That meeting, and the nine that followed, constituted the highest ridge of their twenty-one-year-old love: its complicated, dangerous, ineffably radiant coming of age. The somewhat Italianate style of the apartment, its elaborate wall lamps with ornaments of pale caramel glass, its white knobbles that produced indiscriminately light or maids, the slat-eyes, veiled, heavily curtained windows which made the morning as difficult to disrobe as a crinolined prude, the convex sliding doors of the huge white 'Nuremberg Virgin'-like closet in the hallway of their suite, and even the tinted engraving by Randon of a rather stark three-mast ship on the zigzag green waves of Marseilles Harbor – in a word, the alberghian atmosphere of those new trysts added a novelistic touch (Aleksey and Anna may have asterisked here!) which Ada welcomed as a frame, as a form, something supporting and guarding life, otherwise unprovidenced on Desdemonia, where artists are the only gods. (3.8)
In his essay Taynyi smysl tragedii “Otello” (“The Secret Meaning of the tragedy “Othello,” 1919) Alexander Blok says that Desdemona is a harmony, Desdemona is a soul, and the soul can not but saves from chaos:
Дездемона - это гармония, Дездемона - это душа, а душа не может не спасать от хаоса.
According to Blok, Othello found in Desdemona his soul:
Отелло полюбил Дездемону не только потому, что её белокурая красота взбунтовала его чёрную кровь; не потому, что расовая, родовая, кровная противоположность бросила его к ней; не потому, что она полна всех добродетелей - чистоты, невинности, доброты, благородства. Лучше сказать так, что все эти причины налицо, их не уберёшь, они слишком несомненны для того, чтобы за ними не искать одной, главной, первой причины. Причина эта в том, что в Дездемоне Отелло нашёл душу свою, впервые обрёл собственную душу, а с нею - гармонию, строй, порядок, без которых он - потерянный, несчастный человек. "Когда я перестану любить тебя, наступит опять хаос".
Blok quotes Othello’s words in Shakespeare’s tragedy: “and when I love thee not, chaos is come again.”
Van’s and Ada’s father, Demon Veen is the son of Dedalus Veen and Irina Garin. The surname Garin comes from gar’ (burning; cinders, ashes). In the Introduction to his poem Vozmezdie (“Retribution,” 1910-21) Blok uses the phrase pakhnet gar’yu (there’s a smell of burning):
Над всей Европою дракон,
Разинув пасть, томится жаждой…
Кто нанесёт ему удар?..
Не ведаем: над нашим станом,
Как встарь, повита даль туманом,
И пахнет гарью. Там — пожар.
In Blok’s poem the hero’s father was nicknamed Demon, because Dostoevski (who appears in “Retribution” as a character) remarked that he resembled Byron:
Раз (он гостиной проходил)
Его заметил Достоевский.
«Кто сей красавец? — он спросил
Негромко, наклонившись к Вревской: —
Похож на Байрона». — Словцо
Крылатое все подхватили,
И все на новое лицо
Своё вниманье обратили.
In Dostoevski’s story Son smeshnogo cheloveka (“The Dream of a Ridiculous Man,” 1877) the narrator shoots himself dead in his dream and an angel takes him through space to a planet very much like Earth, but the earth before the Fall. The Antiterran L disaster in the beau milieu of the 19th century (that led to the ban of electricity on Demonia, 1.3) seems to correspond to the mock execution of Dostoevski and the Petrashevskians on Jan. 3, 1850 (NS). In his essay Solntse nad Rossiey (“Sun above Russia,” 1908) written for Tolstoy’s eightieth anniversary Blok mentions not only the pistols of d’Anthès and Martynov (the murderers of Pushkin and Lermontov) and a vampire who came to suck the blood of the dying Gogol, but also the Semyonovski Square (where the mock execution of Dostoevski and other members of the Petrashevski circle took place):
Всё привычно, знакомо, как во все великие дни, переживаемые в России. Вспоминается всё мрачное прошлое родины, всё, как подобает в великие дни. Чья мёртвая рука управляла пистолетами Дантеса и Мартынова? Кто пришёл сосать кровь умирающего Гоголя? В каком тайном и быстро сжигающем огне сгорели Белинский и Добролюбов? Кто увёл Достоевского на Семёновский плац и в мёртвый дом?
Aleksey and Anna (who may have asterisked in Van’s and Ada’s hotel room) are, of course, Alexey Vronski and Anna Karenin, the characters in Tolstoy’s novel Anna Karenin (1877).
After a long separation Van and Ada (now married to Andrey Vinelander) meet again in Mont Roux in 1905, soon after Demon’s death in a mysterious airplane disaster above the Pacific. The name of Demon’s father seems to hint at Daedalus, a legendary craftsman who made wings for himself and his son Icarus (who ignored his father’s instructions not to fly too close to the sun) to escape from Crete. In his essay Stikhiya i kul’tura (“Element and Culture,” 1908) Blok says that any artist is a demon who curses Earth and invents wings to fly away from it:
Всякий деятель культуры – демон, проклинающий землю, измышляющий крылья, чтобы улететь от неё.
At the beginning of his essay Blok mentions his opponent, Dmitri Merezhkovski (Zinaida Hippius’s husband):
На доклад мой, озаглавленный "Народ и интеллигенция", было сделано очень много возражений, устных и печатных. То, о чем я буду говорить сегодня, представляет развитие все той же темы.
Защищать себя от упрёков я не хочу, но защищать свою тему буду. Если у самого меня действительно не хватило голоса (как сказал Д.С. Мережковский), то тема моя, я в этом уверен, рано или поздно, погасит все докучные партийные и личные споры.
According to Van, on Desdemonia artists are the only gods. Merezhkovski is the author of Smert' bogov. Yulian otstupnik ("The Death of the Gods. Julian the Apostate," 1895) and Voskresshie bogi. Leonardo da Vinchi ("The Resurrection of the Gods. Leonardo da Vinci," 1900).
In Vlast’ idey (“The Power of Ideas,” 1905), a review of the second volume of Merezhkovski’s book “Tolstoy and Dostoevski” (1902), Lev Shestov quotes in full Zinaida Hippius’ poem Elektrichestvo (“Electricity,” 1901):
А теперь спросим, наконец, в чём же последний синтез г. Мережковского? У него на этот вопрос есть очень определённый ответ: в чём другом, а в неясности его упрекнуть нельзя. Уже с начала 5-й главы он приводит стихотворение З.Н. Гиппиус - "Электричество", стихотворение, которое ему кажется до такой степени полно и удачно выражающим его основную мысль, что он заключительные его строки цитирует до десяти раз. Стихотворение небольшое, и я его приведу целиком ввиду той значительной роли, которую оно играет в книге г. Мережковского.
Две нити вместе свиты,
Концы обнажены.
То "да" и "нет" не слиты,
Не слиты - сплетены.
Их тёмное сплетенье
И тесно и мертво;
Но ждёт их воскресенье,
И ждут они его:
Концы соприкоснутся,
Проснутся "да" и "нет".
И "да", и "нет" сольются,
И смерть их будет свет.
Two wires are wrapped together
The loose ends naked, exposed
A yes and no, not united,
Not united but juxtaposed.
A dark, dark juxtaposition-
So close together, dead.
But resurrection awaits them,
And they await what waits ahead
End will meet end in touching
Yes - no, left and right,
The yes and no awakening.
Inseparably uniting
And their death will be - Light. (chapter VI)
The philosopher Lev Shestov is the author of Potestas Clavium (“Power of the Keys,” 1919) and Tvorchestvo iz nichego (“Creation from Nothing,” 1905), one of the best and most insightful critical studies of Chekhov’s work. In Chekhov’s story Tri goda (“Three Years,” 1895) Panaurov explains love as a manifestation of electric force:
Дама была смущена, всё время улыбалась, показывая зубы. Панауров объяснял научно, что такое влюблённость и от чего она происходит.
— Мы тут имеем дело с одним из явлений электричества, — говорил он по-французски, обращаясь к даме. — В коже каждого человека заложены микроскопические желёзки, которые содержат в себе токи. Если вы встречаетесь с особью, токи которой параллельны вашим, то вот вам и любовь.
The lady was embarrassed, and kept smiling, showing her teeth. Panaurov expounded didactically what being in love was, and what it was due to:
'We have in it an example of the action of electricity,' he said in French addressing the lady. 'Every man has in his skin microscopic glands which contain currents of electricity. If you meet a person whose currents are parallel with your own, then you get love'. (chapter IV)
One of Chekhov’s humorous stories is entitled Deputat, ili povest' o tom, kak u Dezdemonova 25 rubley propalo (“The Deputy, or the Tale of How Desdemonov Lost 25 Rubles,” 1883).